«Закусочная»
29 августа 2014 г.
Апрель 2013 года.
На днях я сидел в закусочной на
бульваре Колорадо, наслаждаясь вкусным завтраком в компании приятельницы (в
возрасте около 50 лет, работающей мамы троих детей), и тут рядом с нами
материализовался какой-то бездомный мужчина.
Я использую слово «материализовался»,
потому что я не заметил, как он вошёл в закусочную (хотя я и сидел лицом ко
входу), и не заметил, как он подошёл к нашему столу. Тем не менее, он оказался прямо
перед нами. Высокий, худой, светлокожий, одетый в футболку и затасканную кепку,
какие носят водители-дальнобойщики. Около 50 лет на вид, но выглядящий почти на
все 80. И он хотел денег.
«У вас есть лишняя мелочов…» – только
и успел услышать я, прежде чем отключился от его голоса и отвёл взгляд,
встретившись глазами со своей приятельницей, сидящей напротив. Я был уверен,
что и она, и я думаем об одном и том же. «Ну вот. Начинается».
Прежде чем я мог сказать «извини,
друг», у нашего стола уже стояла наша официантка (в возрасте около 50 лет,
миниатюрная) и говорила этому мужчине, чтобы он шёл куда подальше. «Вам нельзя
здесь находиться / вы не должны беспокоить наших посетителей / пожалуйста,
покиньте помещение» и так далее.
Но он не ушёл.
Вместо этого он начал пререкаться с
нашей официанткой, указывая на крестик, висящий у неё на шее, и готовясь прочитать
ей нотацию на темы христианства, благотворительности и всего прочего. И наша
официантка не желала его слушать. «Вам нельзя здесь находиться / вы не должны
беспокоить наших посетителей / пожалуйста, покиньте помещение», – повторила
она. На этот раз без «пожалуйста».
Всё это время я сижу молча, думая,
когда же это закончится, ожидая, пока не придёт кто-нибудь главный и не разберётся
с ситуацией. Я не знаю, кого я себе воображал. Наверное, администратора.
Который был бы мужчиной. И старше по возрасту. И нёс ответственность.
Уж он-то знает что сделать.
Тем временем страсти накаляются,
бездомный мужчина и наша официантка, сердясь, начинают действительно входить во
вкус и секунд через 30 поднимутся на новый уровень. Напротив меня очень тихо
сидит моя приятельница. Она, как и я, ждёт, когда это закончится. Когда наведут
порядок.
И тогда, сидя за тем столом и видя
двух женщин, которым некомфортно, и мужчину, которому нужна помощь, я понимаю –
никто сюда не придёт. Никто не разберётся с ситуацией.
Это я здесь мужчина. Это я несу
ответственность.
И тут я вдруг встаю из-за стола. Я
говорю: «Пойдём выйдем, друг. Я что-нибудь дам тебе на улице». И я произношу это
не таким тоном, каким говорят: «Эй ты, придурок» или «Слушай сюда». Мои слова
звучат по-деловому. Что-то вроде: «Так всё и будет».
И затем этот бездомный мужчина и я
вместе идём к двери. И затем мы выходим и оказываемся на улице. И затем я
открываю бумажник и вручаю ему купюру в 20 долларов.
И затем он обнимает меня.
Я не знаю и не помню, как именно это
случилось, но вдруг откуда ни возьмись его руки обвивают меня, и, прижимаясь ко
мне всем телом, этот бездомный мужчина обнимает меня.
И это объятие по всем правилам ManKind Project. Никаких неловких ударов кулаками.
Никаких несмелых похлопываний по спине. Никаких «давай постараемся не
соприкасаться ширинками, ладно?» Он просто обнимает меня. И, немного помедлив,
я тоже обнимаю его.
И мы стоим так 20 секунд. 30 секунд.
Он ещё что-то говорит, уткнувшись мне в плечо. Я слышу слова «ветеран»,
«Оклахома» и «мой день рождения». Всё остальное звучит приглушённо. Но ещё я
слышу: «Спасибо тебе, брат». Он говорит это три, может быть, четыре раза.
И видя, как кто-то проходит мимо нас
и дважды оглядывается, и продолжая вдыхать запах мужчины, который прожил годы
(десятилетия?) на улице, я думаю про себя: «Да. Это мой брат».
Затем всё закончилось, и я помахал
ему рукой на прощание. Я зашёл в закусочную и проскользнул обратно в кабинку, и
теперь от меня пахло, как от того бездомного мужчины. И мне хотелось плакать.
И пока официантка называла меня
«героем» и затем ругала меня за то, что я подвергаю себя «опасности», я думал о
мужественности и о благородстве, и о необходимости быть увиденным и услышанным,
и о том, что я мужчина, которому 40 лет (и скоро будет 41), который всё ещё
ждёт, когда придёт кто-то главный.
Я думал о том, как бы я разобрался с
этой ситуацией до того, как шесть месяцев тому назад начал работать с MKP. Тогда я, возможно, и не стал бы с
ней разбираться. Или бы я разобрался с ней так, что сделал бы только хуже. Я бы
разобрался с ней, лишив другого человека его чувства собственного достоинства и
не дав ему шанс установить контакт.
И я думал о том, что мы все – братья.
Все из нас.
Затем я поднял взгляд и заметил мужчину,
знакомого мне по MKP, мужчину, которого видел буквально вчера вечером в нашей
группе, сидящего за столом на другом конце закусочной, наслаждающегося вкусным
завтраком в компании своей жены.
Братья – повсюду. Везде вокруг.
******
Ссылка на фото после текста: https://www.facebook.com/notes/went-archive/diner/1901106710213519/
ManKind Project (MKP) – некоммерческая благотворительная
тренингово-образовательная организация, членом которой был В. М.
Другой перевод этого эссе: http://www.kvir.ru/articles/ventvort-miller-teper.html
(пер. Е. Иммервар)
