Интервью The Human League 1980 г. (перевод)

 NME, 12 июля 1980 г.

http://www.the-black-hit-of-space.dk/articles_1980_nme.htm

ДАМЫ И ГОСПОДА, АНДРОИДЫ, МУТАНТЫ И БИОРОБОТЫ.

ВСТРЕЧАЙТЕ АПЛОДИСМЕНТАМИ 

СИНТЕЗИРОВАННЫЕ СЛОВА И ЗВУКИ: ЧАРЛЗ ШААР МЮРРЕЙ.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ THE HUMAN LEAGUE ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ.

На верхнем экране с левой стороны появляется первый слайд. Его быстро сменяет следующий:

ДАВНЫМ-ДАВНО, В ДАЛЁКОЙ-ДАЛЁКОЙ ГАЛАКТИКЕ.

И следующий: 

ОНО НАЧИНАЕТСЯ ТАМ, ГДЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ВСЁ ОСТАЛЬНОЕ.

В глубине сцены Иэн Марш включает магнитофон, звучит ритмическое сопровождение, The Human League в очередной раз с трудом пытаются совладать со своими машинами, и начинают новое представление. В шеффилдском концертном зале “Top Rank” внушительная толпа слушателей приветствует их с той смесью сердечной поддержки и яростно критического отношения, которая отличает публику в родных городах. В Дерби маленькая, но бодро настроенная аудитория, состоящая из аккуратно одетой молодёжи, которая, кажется, знает группу в основном по телепрограмме “Top of the Pops”, приветствует их под звуки (цифрового) эхо. В лондонском “Hammersmith Palais” легион одетых с изысканным вниманием к деталям фанатов глэм-рока, демонстрирующих своим обликом сумасшедший дендизм, невиданный со времён Roxy Music эпохи Ино, принимает их как победителей.

Тут и там в зале встречаются группы молодёжи с намёком на стрижку, как у Филипа Оуки: короткие волосы с одной стороны и элегантно развевающиеся – с другой. Но Филип растил свою причёску два года, и, следовательно, у него есть перед ними что-то вроде форы. Это зрелище напоминает (чисто стилистически, если не в смысле значения для культуры) о том, как Боб Марли подтверждал свой статус вождя на концерте в “Lyceum” в 75-ом: длина и великолепие его дредов ясно показывали его превосходство ещё до того, как он раскрыл рот, чтобы запеть. 

Филип Оуки – вокалист The Human League, компании молодых людей из Шеффилда, которые последовательно и прилежно прошли через увлечение разными необычными художественными практиками и закончили тем, что стали сочинять поп-музыку, используя исключительно собственные голосовые связки и лёгкие, синтезаторы, секвенсоры и плёнки, одновременно украшая названную музыку с помощью слайдов и проекторов. За счёт этого они получили определённое признание у публики, хотя их звукозаписывающая компания, несомненно, скажет вам, что The Human League могли бы «добиться и большего».

Филип Оуки вцепляется в микрофонную стойку и медленно поворачивает голову то вправо, то влево. Кажется, что он пытается подражать одному из эпизодов фильма «Изгоняющий дьявола». Длинная часть его волос медленно скользит по плечу. Те из зрителей, которые решились скопировать его парихмахерские изыски, повторяют движение за ним. Но вообще-то Филип не хвастается своей причёской и не разыгрывает сцену из кино. Он пытается смотреть слайд-шоу, ведь ему сообщили, что Эдриан Райт, участник группы, отвечающий за визуальное сопровождение, как раз демонстрирует в нём фотографию Оуки. 

«Жаль, что у меня нет на стойке боковых зеркал, – с ощутимой грустью заявляет он после концерта, – или видеоэкранов! Тогда я мог бы стоять совершенно спокойно и совсем не двигаться». 

На сцене Филип смотрится очень заметно, и это результат тщательной заботы, которую он вкладывает в своё вечернее преображение. Осознаёте ли вы, какие мучения доставляет этому мужчине бритьё? У него очень чувствительная кожа и быстро растущая щетина вдобавок к очень быстро загрязняющимся волосам. Но Филип готов страдать за искусство. Когда он едет на втором этаже автобуса по Шеффилду – городу, где за семь пенсов до сих пор можно уехать довольно далеко, это просто высокий парень с очень глупой причёской. Когда же он выходит на сцену, то превращается в дружелюбного посланца из какой-то чудесной страны художественных отклонений. 

Вполне в духе The Human League, сценическая роль Оуки сформировалась в результате неумения. Он утверждает, что не может одновременно играть на синтезаторе и петь. Хотя в студии – любимом месте обитания «человечков», он, как и остальные, тоже играет на клавишных, на концертах он передаёт управление инструментами Иэну Маршу и Мартину Уэру, а Эдриан Райт, который сейчас стал располагаться непосредственно на сцене, чтобы публика понимала, что он на самом деле тоже «участник группы, а не осветитель с большими полномочиями», делает всё, чтобы проекторы знали, кто над ними главный. 

В СВОЁ ВРЕМЯ The Human League давали разные прозвища, некоторые из них – положительные. Когда на лейбле “Fast Product” вышел их первый сингл “Being Boiled”, Джонни Роттен назвал их «модными хиппи». 

С того момента их обвиняли в том, что они претенциозны, недостаточно серьёзны, слишком серьёзны, обзывали возрождателями глэм-рока, «паршивой психоделической группой», «сдвинутыми футуристами» (ух!), обычной рок-группой, которая не может совладать с инструментами и ещё как ни попадя. 

Так как их первоначальная политическая программа призывала использовать ортодоксальные рок- и поп-формы и структуры в сочетании с синтезаторными фактурами и техническими приёмами, справедливо будет отметить, что свои обещания они выполнили почти полностью. Их сочетание возвышенного и глупого, тривиального и значимого, китчевого и классически изысканного выглядит настолько же странным и необычным, как и то, что делают другие группы в ближайшем к ним культурном окружении. Их детский оптимизм в сочетании со взрослым скептицизмом подозрительно привлекателен. 

В добавление к Оуки – человеку, который часто выдаёт абсурдно звучащие фразы с такой деликатной настойчивостью, как будто действительно говорит серьёзно, League состоит из Мартина Уэра – практичного и с хитрецой бородатого парня, который с удовольствием напоминает всем и каждому, что он бросил свою связанную с компьютерами работу, где ему платили пять с половиной тысяч долларов в год, «ради вот этого!»; Иэна Марша – невысокого, элегантно одетого молодого человека, который чаще всего уклоняется от устного общения, одновременно с этим продолжая хитро улыбаться какой-то только ему понятной загадочной шутке; и Эдриана Райта.

Над Эдрианом постоянно безжалостно подсмеиваются, хотя, когда его нет рядом, шутки о нём становятся чуть менее злобными. Эдриан, страстный поклонник The Ramones, ездил за «братанами» по городам, где проходили их туры («Когда я впервые встретился с Джоуи, – вспоминает Филип, – он сказал: “О, ты же тот самый парень, который поёт у Эдриана на альбоме”») – и до сих пор активно переписывается с Джонни Рамоном, обменивая вкладыши из жвачек с фотографиями из фильма «Чужой» на кадры из картин с Джоном Уэйном. В жизни Эдриану пришлось хлебнуть горя и печали: недавно его коллекция фигурок персонажей «Звёздных войн» перестала помещаться  у него коридоре, и ему стало негде их держать. 

Было бы несправедливо упрекать Эдриана в том, что он переросший ребёнок: все участники The Human League – это переросшие дети, но трое оставшихся чуть лучше умеют скрывать это. В машине, везущей их из Шеффилда в Дерби, разыгралась смехотворная сцена: обнаружилось, что у одной из  книг комиксов «Империя наносит ответный удар», приобретённых группой, куда-то потерялся бесплатно прилагающийся к ней набор трансформеров-воинов Империи. Вместо того, чтобы воспользоваться финансовым преимуществом, которое есть у них перед другими детьми, и просто приобрести ещё один экземпляр комикса, группа в течение пяти минут делила фигурки имеющихся в наличии трансформеров. Смотреть на это было не слишком приятно. 

В качестве утешения Оуки отправился листать своё недавнее бесценное приобретение: справочник фотомоделей. Не одно из тех глянцевых мягкопорнографических изданий, продающихся в газетных киосках, а настоящий каталог, распространяемый модельными агентствами среди своих благонадёжных клиентов. Модели очаровывают Филипа: он наблюдает за ними из рекламы в рекламу, из трансформации в трансформацию. Его интересуют не столько сами модели, сколько эти трансформации, те приёмы, которыми они пользуются, чтобы изменять свой облик в соответствии с задачей каждой новой съёмки. Иногда они изображают «настоящих людей» – эти роли очаровывают Оуки больше всего. Однако он сам не хочет фотографироваться без грима, тем самым лишая других возможности увидеть его фото «до» и «после» преображения. 

В ДРУГОЙ МОМЕНТ я становлюсь свидетелем ещё одной беседы. Мартин объясняет, откуда появилось название группы: «Мы взяли его из научно-фантастической настольной игры «Звёздные силы». На обороте у неё были напечатаны сценарии разных будущих войн, которые можно было разыгрывать, и одна из них проходила где-то в районе 2180-го года, когда в мире были две главные империи: Всеведущая гегемония…»

Взрыв радостного смеха и вопли: «Опять это слово!»

«… и Лига людей. Лига людей располагалась вокруг Земли, и сценарий назывался «Восстание Лиги людей»! Ну и мы позаимствовали это название». 

Завязывается короткий спор об эстетике трэша. Филип отмечает, что Брайан Ферри «делает то же самое, что и мы, ведь тексты всех его песен – это клише, только он это делает тоньше. В любом случае, мне не кажется, что мы такие уж трэшевые. Наша музыка живая, благодаря слайдам Эдриана (хохот), потому что в этих слайдах частично отражается склонность Эдриана к трэшу…» Снова хохот. Крик Эдриана: «Только когда сами песни трэшевые! Только когда сами песни трэшевые!»

Мы обсуждаем их концерты и как они видят их в дальнейшем. Когда доходит до несогласия по поводу использования кадров со слайдами вместе с видео и плёнками, разгорается короткий и яростный спор.

«Это едва ли не главная наша проблема, – говорит Филип. – Все остальные считают, что нам надо играть концерты, а я так вовсе не думаю». 

Так зачем же вы их играете?

«Думаю, это помогает довести песни до ума».

Мартин: «Когда люди приходят к нам на концерт, они понимают, что мы совершенно не похожи на все те группы, которых без особых на то оснований относят в одну категорию с нами. А ещё концерты влияют на многих сразу. Вас надолго запомнят только если слушатели увидели вас своими глазами». 

Филип: «По-моему, концерты играют тогда, когда не могут попасть на телевидение». 

Мартин: «Нет, это что-то совсем другое. Телевидение – гораздо более эффективное средство для продвижения чего бы то ни было, но концерт – это что-то совсем другое. Я бы лучше целых две недели снимался для телепрограмм, чем две недели был в туре, но это неэффективно. Когда дело доходит до концертов, мы все чувствуем себя очень неуютно и очень робеем. Мы не прирождённые артисты, нам понадобилось отыграть кучу концертов прежде чем мы смогли хоть чуть-чуть расслабиться. Мы не какие-то там общительные живчики».

В разговор вмешивается Иэн: «У остальных групп всё по-другому, потому что они, по крайней мере, прыгают по сцене. У нас же просто не получится слишком много двигаться».

Мартин: «”Экшн-Мэн” – полностью подвижный!”»

Когда League только начинали, их целью было делать записи своей музыки. К мысли о концертах они пришли позже. «Ещё до того, как мы начали думать о концертах, – подтверждает Мартин. – Мы уже тогда записывались на плёнку. Для нашего способа создания музыки плёнка всегда была важна. Она – это главное». 

Филип: «Даже главнее, чем синтезаторы. Когда собираются другие группы, у них по двое гитаристов, барабанщик и вокалист, они придумывают песню и разучивают её, потом идут и играют её на концертах и потом, может быть, её записывают. А мы, когда находим что-то, что нам нравится, первым делом записываем это на плёнку и потом вносим туда добавления – мы работаем совсем не так, как другие». 

THE Human League выросли из существовавшей ранее группы The Future, куда входили Иэн, Мартин и парень по имени Эди, который сейчас в группе Clock DVA.

«В основном, мы сочиняли инструментальные вещи, – вспоминает Мартин. – Мы писали письма в лондонские рекорд-компании со словами: «Мы станем великой группой, и вы должны предложить нам контракт. Мы собираемся в Лондон на два дня, и вы можете назначить нам встречу, чтобы увидеться с нами и посмотреть наши демо-записи». Мы побывали в куче компаний, типа “CBS” и “Island”. Мы должны были встретиться с людьми из “Virgin”, но решили к ним не ходить, потому что нам очень понравилось на “Island”. Все они считали, что мы делаем полную чушь, и говорили нам: «Мы с вами свяжемся, ребята». Хотя, вообще-то, “Island” и “Pye” нами заинтересовались. Но потом мы избавились от Эди, и, по причинам, которые мы лучше оставим при себе, пригласили в группу Филипа». 

The Future просуществовали с июня по октябрь 1977-го. Именно в это время Иэн и Мартин записали трек “Dancevision” (вышедший на первом, сейчас уже недоступном, редком, очень ценном и т.п. издании двойного сингла “Holiday ‘80”). Однако The Future никогда не пытались выступать на сцене. Филип никогда раньше не пел. Но…

Филип: «Я ходил с Мартином в одну школу, и со всё большим восхищением наблюдал, как с The Future происходили все эти события, когда они ездили в Лондон встречаться с рекорд-компаниями, что казалось почти безумством. Все, кроме меня, смеялись над ними. Они тогда репетировали в помещении, которое делили с группой 2.3. Те играли какой-то полупанк, и когда они проходили мимо них с синтезаторами, те им говорили: «Что, опять пришли играть свой Tangerine Dream? Хо-хо-хо». Но я в них верил, потому что мне их музыка очень нравилась. Я думал, что они играют великолепную музыку. 

Потом у них случилась какая-то размолвка с Эди Ньютоном, которого друзья ещё звали Гарри или Газза, и я…»

Иэн: «Я помню, как сидел в комнате у Мартина и думал: «Нам нужен ещё один клавишник». Мы вовсе не планировали приглашать вокалиста. Мы не искали именно какого-то ещё музыканта, нам просто был нужен кто-нибудь с правильным отношением. Филипа я совсем не знал. До того я встречал его пару раз, и мне он совершенно не понравился. Я считал его первосортным хамом».

«Не знаю, откуда у тебя сложилось такое впечатление обо мне!» – протестует Оуки. 

«Ну, ты несколько раз оскорбил меня, хотя тогда ты ещё совсем меня не знал. Однажды во время расцвета панка мы повстречались в одном клубе. Я выглядел довольно абсурдно: на мне была пара рваных женских колготок вместо футболки… на шею намотан электрический шнур с вилкой, а на голове – банка из-под консервированной фасоли. Ты подошёл ко мне и спросил: “Что будет, если я воткну тебя в розетку? У тебя засветится голова?”»

«Я всегда очень вежлив с людьми, – бормочет Оуки. Помню, что единственный раз, когда мы встречались, – это когда мы оба пришли на собеседование на одну и ту же работу, связанную с компьютерами, и ты был весь в чёрном, в перчатках и с зонтом – в солнечный день. Я не хотел тебя оскорбить, мне очень жаль, что так случилось». 

«Всё нормально, Фил, – весело отвечает Марш. – Я никогда тебя не прощу. Ты приходил не репетиции и вообще ничего не делал, а потом принёс саксофон, на котором даже не умел играть…»

«Но я заплатил за него 165 фунтов!»

«А потом ты, наконец, написал свой первый текст – это была “Being Boiled”. Ты пришёл и начал петь: «Говорит вам голос Будды: прекратите шелководство»… Я решил, что ты совсем спятил! Мы не разрешали ему (о Филипе уже заговорили в третьем лице) играть на наших синтезаторах, потому что мы сами постоянно играли на них». 

Филип: «Я чувствовал себя очень неуютно, пока не выманил у папы денег, чтобы купить синтезатор. Я до сих пор не умею на нём играть…» 

Мартин: «И он сломан!»

Они начали репетировать в местечке на Девоншир-лейн (всем приезжающим в Шеффилд обязательно стоит там побывать), и к ним уже присоединился Эдриан, когда вдруг туда же пришёл Эди Ньютон и снял с петель все двери («Я подумал: “Что этот тип делает, зачем он снимает мою дверь?”»), в том числе и гордость и радость Иэна – дверь в его «детективный» офис.

«У него был офис с надписью на двери: «И. Марш, частный сыщик»…».

«Я потратил уйму времени на этот офис. Я залакировал мебель, пригласил художника нарисовать эту надпись, и потом сидел там, одетый в костюм в полоску… ждал клиентов». 

Мартин поясняет: «Иэн – тихоня, который сидит в уголке и молчит, но этот же человек бросил работу с компьютерами и убежал в Корнуолл, чтобы стать рыбаком. Они это сделали вместе с Эди – известным сумасшедшим. Они думали, что смогут там жить и есть то, что сами вырастят на земле. Смешно! Потом он переквалифицировался в полировщика мебели, прочитав одну книгу о том, как это делается. Потом он испортил дубовый стол родителей своей девушки…»

Главный герой рассказа продолжает историю: «Я пришёл с чемоданчиком, и говорю: «Ну, и где же он?» И потом, как только они ушли из комнаты, я достал эту свою книжку и начал работу. Оказалось, что это не чистый дуб, и мне пришлось делать в дереве крохотные отверстия, чтобы краска попала внутрь. Я потратил на это две недели».

Пиком карьеры Иэна Марша стал его приход в астрологию. «Я начал свой бизнес под названием «Служба астрологического анализа “Аврора”». Я подумал, что в Британии живёт 55 миллионов людей, и если каждый из них отдаст мне по одному фунту, я смогу больше никогда не работать. Ну и что бы мне сделать, чтобы все отдали мне по  фунту? Я решил, что люди будут платить по  фунту за составленные лично для них персональные гороскопы, но я не буду делать их персональными, просто очень аккуратно сформулирую объявление в газету, посоветуюсь с юристом насчёт этого дела, и просто напишу дюжину очень простых, стандартных гороскопов. Я дал объявления в разных журналах вроде «Предсказания»… думаю, я заработал на этом около тридцати фунтов. Ко мне до сих пор иногда приходят очень странные письма из Нигерии, похожие на те, которые мне когда-то присылали женщины с просьбами дать очень подробные советы, касающиеся их личной жизни. Я писал им ответы и давал советы… Мне было тогда где-то 17 лет». 

СНОВА ВЕРНУВШИСЬ в текущую действительность, League размышляют о своём будущем. «Я не думаю, что мы так уж заинтересованы в карьере рок-музыкантов. Чего нам действительно хочется – это работать в кино, и, думаю, у нас четверых есть идеи и знакомые, вместе с которыми мы могли бы что-то сделать, но для этого нам нужны деньги. Чтобы их заработать, нам приходится выпускать альбомы, а чтобы выпускать альбомы, нам приходится выпускать синглы… такие вот дела». 

Тем временем на сцене последние картинки с изображением Гэри Глиттера и кадры из сериала «Земля гигантов» сменяются ещё тремя слайдами из разных фильмов и телепрограмм. Разным цветом и шрифтом они все сообщают одно. Они говорят: 

КОНЕЦ

«Свяжите своё будущее с электроникой! Заинтересовавшихся ждут, на все письма отвечают…» (перевод статьи о The Human League)

Автор: Пол Морли

NME, 31 марта 1979 г.

http://www.the-black-hit-of-space.dk/articles_1979_nme.htm

Свяжите своё будущее с электроникой! Заинтересовавшихся ждут, на все письма отвечают…

Пол Морли куёт железо, пока оно горячо, вместе с The Human League.

Я ТОЛЬКО ЧТО увидел будущее рок-н-ролла. И в нём не было ни одной гитары. 

Вместе с такими же, как они, наивным первопроходцами Робертом Ренталом, Дэниэлом Миллером и Томасом Лиром, электронная поп-группа The Human League по наитию обнаружила, что для того, чтобы делать рок-н-ролл, необязательно нужны гитары, барабаны и слаженное пение. 

Всё, что для этого нужно, – это несколько коробочек с кнопками и проводами и существенная доза наглости к ним в придачу. 

Как полагают они сами, The Human League совершенно естественным путём нашли способ создания такого рок-н-ролла, который строится в своей основе не на эмоция и контроле, а на экономности и энергии; рока, который исполняется на синтезаторах, электронных приборах и с помощью заранее записанных сопровождений во время живых выступлений. Потенциал этой музыки огромен – тем более что The Human League несомненно станут популярными. Они поведут за собой других. 

Нравится вам это или нет, но в ближайшем будущем поп-музыка, вероятно, будет походить именно на музыку The Human League. Отбросьте все предубеждения, и очень может быть, что она вам понравится. 

В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ как только речь заходит о синтезаторах и группах без ударников, слушатели тут же начинают жаловаться и обвинять их в бесчувственной заумности и намеренной непонятности. Но The Human League не заинтересованы в псевдоклассической или функциональной музыке. Они просто начали делать поп-музыку, используя электронные инструменты точно так же, как другие используют для этого гитары. В конечном счёте, они не особенно изобретательны – вполне обычная успешная современнная поп-группа – просто они играют на совершенно неправильных инструментах. Они доказывают, что электронная музыка может быть занимательной, интересной и какой угодно ещё.

К примеру, старину Джона Кейджа они упоминают лишь в шутку, а услышав имена Филипа Гласса и Стива Райха, к вашей радости, безразлично пожимают плечами. 

«Кто? Нет, никогда о них не слышали. Нет, нас интересует только, э-э-э, художественная сторона электронной музыки». 

Хотя они не особенно ярко или убедительно объясняют свою музыку, они в полной мере знакомы с тупиками, в которые можно попасть при работе с электронными инструментами: с соблазном быть занудными, а не блистательными, со стремлением упражняться в игре для самих себя вместо того, чтобы удивлять других с помощью инструментов, на которых, как они многократно повторяют, проще всего играть «настоящую музыку». 

«Мы слушали Штокхаузена, и нам кажется, что музыка у него дурацкая. Можно экспериментировать с тональностью и ритмом, но это интересно только самому композитору и ограниченному кругу слушателей как некое формальное упражнение. Это совсем не интересно. Вероятно, можно испытать какое-то удовлетворение от того, что понимаешь, что происходило в голове у композитора… а может быть, даже и это невозможно…

Некоторое время нас интересовали Tangerine Dream, потому что мы увлекаемся синтезаторами, но их концерты не произвели на нас совершенно никакого впечатления, они были очень скучные… тогда мы подумали, что должны быть какие-то более интересные способы применять синтезаторы. До недавнего времени никто не пытался писать песни, используя чисто электронные средства… многие сочиняли длинные композиции на электронных инструментах, но это не то же самое, что писать на них песни. Нам же интересно писать именно песни. 

Иногда мы чувствуем себя виноватыми из-за того, что делаем то, что хотим. Мы чувствуем, что должны развлекать публику. Не думаю, что переживать интеллектуальный опыт слушателям нравится так же сильно, как переживать эмоционально приятный опыт. Между этими двумя видами опыта очень большая разница. 

Когда играешь на синтезаторах, есть огромный соблазн играть только то, что нравится лично тебе. За этим нам всегда приходилось внимательно следить – мы с самого начала твёрдо и осознанно решили, что не будем эгоистами. Очень легко создавать что-то, что интересно только тебе самому, потому что мы все любим синтезаторные звуки, но по-настоящему включить самодисциплинированность и сделать музыку более доступной, на самом деле, гораздо труднее, чем просто выбирать первый же паршиво звучащий звук, который получиться извлечь… или первый же симпатичный звук, если на то пошло.

Мы действительно пытаемся популяризировать электронную музыку: она не должна быть элитарной».

The Human League заинтересованы в том, чтобы атаковать и производить впечатление, а не просто дразнить. На них, как и на любую другую рок-н-ролльную группу, участникам которой сейчас немного за двадцать, оказали влияние самые разные исполнители – только они используют и смешивают эти влияния уникальным образом, потому что не связаны обычными звучаниям и сценическим манерам.

Представьте себе ощущение, возникающее от работ всех этих тружеников искусства: братьев Маэлов, Болана, Боуи, Лу Рида, Заппы, Roxy [Music], комической труппы The Goodies, Роберта Фриппа, ранних записей Ино, Нила Иннеса, Sweet, Space 1969, Rezillos, Энди Уорхола, Элиса Купера, мультфильмов студии “Ханна-Барбера” и Роя Вуда. А теперь смешайте их и представьте себе звучание, которое не течёт, не замирает, не плывёт, а гулко стучит, громко щёлкает и не даёт себя игнорировать. Примерно такое впечатление производит музыка The Human League. 

Если вам кажется, что в результате получается что-то похожее на Sparks с Джорджио Мородером в роли продюсера, достаточно будет сказать, что их сотрудничество лишь на десятую долю настолько же впечатляюще, как то, что делают The League. Это, конечно, смешно, если вспомнить, как часто с их именем связывают имя Мородера и что группа Sparks интересна всем участникам The Human League. Их привлекает в них то, что те скорее весёлые, чем серьёзные, их театральность, энергия и поп-музыка, рассматриваемая Sparks под совершенно радикальным углом. 

«Нам, на самом деле, не нравится определение «поп-группа». У этого понятия слишком много ассоциаций… оно почти что предполагает, что ты не относишься серьёзно к тому, что делаешь. Если то, что мы делаем, назовут «развлечением для публики», нам это будет более лестно… но если бы газета вроде “The Daily Mirror” назвала нас «поп-группой», это было бы прекрасно. 

В НЭШВИЛЛЕ ДЭВИД БОУИ СПРОСИЛ НАС ПЕРЕД ТЕМ, КАК МЫ ВЫШЛИ НА СЦЕНУ, КАК ДОЛГО МЫ РАБОТАЕМ. МЫ: «ЧТО? НУ, НАВЕРНОЕ, ГДЕ-ТО ЧЕТЫРЕ ГОДА…» А ОН СКАЗАЛ: «НЕТ, КАК ДОЛГО ВЫ СЕГОДНЯ ИГРАЕТЕ…?» – «А, СОРОК ТРИ МИНУТЫ ДВАДЦАТЬ ТРИ СЕКУНДЫ…»

ЧЕТВЕРО ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СУЩЕСТВ, составляющих The Human League, приятны в общении, беспокойны и себе на уме; у них быстро меняется настроение, а их юмор сух. 

Иэн Марш, управляющий синтезаторами и прочими «устройствами», невысок ростом, молчалив, напряжён, говорит быстро и страстно. Филип Оуки – неловок, любит спорить, но сговорчив, его высказывания всегда насмешливы и саркастичны. У него, как однажды воскликнула Сьюзи [Сью], «настоящий голос» – ровный, сильный, чувственный голос, придающий песням группы ощутимую мелодическую и эмоциональную глубину. Мартин Уэр, который отвечает за синтезаторы и тоже поёт, уверен в себе и прямолинеен, его комментарии взвешены и звучат убедительно. 

Непосредственный не-музыкант Эдриан Райт, которого гордо называют «визуальным оператором» и чьи слайды придают выступлениям группы ещё больше противоречивой глубины, – невидимый четвёртый участник коллектива. Когда они играют концерты, Райт располагается на сцене сбоку со своим грубым компьютерным оборудованием, проецируя выбранные им слайды на два экрана. Это украшение, как подчёркивает группа, служит не просто для развлечения, – это часть The Human League как единого целого.

Каждый участник коллектива по-своему гордится сегодняшним положением и потенциалом The Human League. Также они без конца посмеиваются друг над другом. Обычно мишенью для (вероятно) ласковых шуточек становится Райт. Он появляется в середине нашей беседы, проходящей в элегантной шеффилдской квартире Оуки, возбуждённо сообщая остальным, что только что закончил проявлять новые слайды, несколько из которых будут включены в концертную программу. 

«Да ну!» –дразнят его они. 

«Да, я сделал кое-какие кадры из «Бонанцы», «Перекрёстка», «Фермы Эммердейл», шоу Томми Купера…».

«Очень полезные картинки».

«… из мультфильмов с Даффи Даком…»

«По телевизору показывают несколько очень хороших программ, – вздыхает Оуки. – «Горизонт», «Жизнь на Земле» – оттуда можно взять действительно хорошие кадры. А он делает картинки с Томми Купером и Даффи Даком. В главных ролях с придурками из League, Эдриан». 

   

Значительные фрагменты интервью превращаются в бесформенные и бесцельные диалоги, в которых участники группы методично выискивают противоречия во мнениях и пристрастиях друг друга.

Доказательством присущего им остроумия и окончательным подтверждением тому, что The Human League едва ли те холодные, замкнутые задаваки, как о них часто думают, стали несколько минут, проведённые нами в шеффилдском пабе, куда мы переместились под конец интервью. Марш размышлял о том, что «…мы действительно хотим популяризировать жанр электронной музыки. Я не знаю ни одной другой группы, похожей на нас. И поэтому, я думаю, у нас всё получится, и мы станем популярными». 

«Но, – вклинился в разговор Райт, – если они хотят быть популярными, то и я тоже хочу. Я хочу стать знаменитым режиссёром!»

Уэр: «Я хочу быть популярнее, чем ты!»

Райт: «Когда они лет в тридцать станут миллионерами, что я легко могу себе представить…»

Оуки, передразнивая Райта: «Я всё так же буду бродить по рынку в Барнсли и разыскивать карточки из “Агентов А.Н.К.Л.”». 

Райт: «Да, потому что они липнут ко мне, как магниты… нет, но ведь благодаря группе можно столько всего сделать… для них это способ заработать кучу денег…»

Уэр: «Эй, ты нас сейчас представляешь в очень чёрном свете…»

Райт: «… и для меня это способ стать знаменитым и начать снимать фильмы… Я был очень рад, когда мы встретились с Дэвидом Боуи, но, на самом деле, мне больше хотелось бы встретиться с Джерри Андерсоном». 

Оуки (снова передразнивая Райта): «Я ходил по рынку в Барнсли, так? И тут я увидел эти карточки из «Агентов А.Н.К.Л.», и я их купил, так? Большинство людей ничего не понимают в «Агентах А.Н.К.Л.», так? Но Джерри Андерсон – понимает, так? Я хочу, чтобы вы это записали. Джерри Андерсон – мой герой!»

Райт: «Что мне понравилось, так это то, что Дэвид Боуи упомянул меня в своём интервью в “NME”… а о тебе он ничего не сказал!»

Уэр: «Мне всё равно. Я не хочу становиться знаменитым. Мне нужны только деньги… ой!»

Оуки: «”ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ”».

Уэр: Да. Я люблю деньги. Нет, мне всё равно. Мне просто хочется иметь достаточно, чтобы купить видеомагнитофон. А он, вообще-то, довольно дорого стоит…  слушайте, если честно, с деньгами у нас всё вовсе не так блестяще».

Марш (мечтательно): «Знаете, я бы очень хотел, чтобы мы выступили на “TOTP”. Если бы мы вышли на сцену “TOTP” и сыграли так, как мы это делаем на концертах, – вот это действительно было бы что-то необычное. Не могу вспомнить ни одной другой группы, которая так же, как мы, играла бы на одних только синтезаторах…»

Уэр: «Ты в последнее время слишком много думаешь о том, что мы так непохожи на всех, что мы такие слегка необычные». 

Марш: «Но таких групп, как мы, ещё никогда не было!»

Уэр: «Что думают о деньгах другие группы?»

Оуки: «Нравится ли им держать их в руках… нравится ли им, как у них в карманах звенят монеты, нравится ли им ощущать их через ткань…»

Уэр: «Эй, ты ещё не спросил нас про наш новый мини-альбом!»

Журналист, с надеждой глядя на выход: «О нет. И что там с этим новым мини-альбомом?»

Уэр: «Мы довольно твёрдо уверены, что рок-журналистам он совершенно не понравится». 

Марш: «Мы довольно твёрдо уверены, что когда услышим его, он и нам самим совершенно не понравится». 

Уэр: «Такое возможно. Это же, можно сказать, архивные записи – музыка, которую мы делали в прошлом, вещи, которые мы писали довольно спонтанно, используя наши новые инструменты. Они все инструментальные. На концертах мы никогда их не исполняем – главным образом, потому, что не хотим до смерти наскучить нашей публике…»

Оуки: «И поэтому мы решили, что наскучим ей на пластинке…»

Уэр: «Мы подумали, что пока мы ещё не привязаны к какой-нибудь крупной рекорд-компании, будет хорошо выпустить эту пластинку. Мы даже не особо стремимся извлечь из неё прибыль… может, просто несколько звонких монет…»

Марш: «Этот мини-альбом будет состоять из четырёх частей, они называются “The Dignity of Labour Parts 1, 2, 3, 4”». 

Оуки: «И он выйдет на лейбле “Fast Millions”…»

И тогда вы поймёте, что The Human League не только самая революционная рок-группа из всех существующих сейчас, но также и новые Monkees.

«МЫ УВЛЕЧЕНЫ МАССОВОЙ КУЛЬТУРОЙ, НО НЕ В МАССОВОМ СМЫСЛЕ. МЫ УВАЖАЕМ СВОЮ ПУБЛИКУ. НАМ ПРИХОДИТСЯ. ОНИ КИДАЮТ В НАС ВСЯКИЕ ШТУКИ. ЕСЛИ ЛЮДИ ВО ВТОРОЙ РАЗ ПРИДУТ К НАМ НА КОНЦЕРТ, ТО, МОЖЕТ БЫТЬ, ОНИ НАЧНУТ ПОНИМАТЬ, ЧТО В ТОМ, ЧТО МЫ ДЕЛАЕМ, ПРИСУТСТВУЕТ И ЮМОР. НО, ВОЗМОЖНО, В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ У НАС НЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО ПОЛУЧАЕТСЯ ЕГО ПЕРЕДАВАТЬ. ЛЮДИ ДУМАЮТ, ЧТО МЫ ПЫТАЕМСЯ БЫТЬ ЗАГАДОЧНЫМИ. НО ЭТО НЕ ТАК».

THE HUMAN League появились на свет в конце 1977-го. До этого Марш и Уэр участвовали в группе под названием Future. Они не играли концертов, но отправляли свои записи рекорд-лейблам. «Они очень походили на то, что мы делаем сейчас, но там было меньше мелодий, менее чистый звук и почти никаких вокальных партий». Они избавились от третьего музыканта в Future и начали искать нового участника. «Мы подумали о Филипе – неизвестно, почему».

Оуки: «Всё дело было в слове «участник»… кто сможет стать хорошим участником?»

Уэр: «Вообще-то, я знал его ещё со школы». 

Оуки: «Мартин всегда смотрел на меня снизу вверх».

Уэр: «Да, так и было».

Оуки: «Я для него был героем». 

Уэр: «Скорее потому, что ты выше меня на три дюйма». 

Подумав сначала назваться ABCD, они остановились на имени The Human League, и сыграли первый, имевший умеренный успех концерт, в колледже искусств – «хотя мы никак с ними особенно не связаны». 

Несмотря на то, что любимые ими и повлиявшие на них артисты, – это, по большей части, всеми признанные величины мэйнстрим-рока, The Human League отказались от гитар в пользу синтезаторов. Возможно, к этому логично привело то, что они слушали Боуи, Болана, Рида, Sparks и тому подобных исполнителей, были заинтригованы их рискованной эксцентричностью и причудливостью и очарованы экспериментами таких работающих на окраинах рока музыкантов, как Фрипп и Ино. 

Как бы то ни было, The Human League с самого начала играли электронную музыку – ещё тогда, когда играть её было совершенно не модно и даже считалось непрогрессивным. 

«Играть на синтезаторах очень легко. Это один из самых простых инструментов, на котором можно сочинять потрясающие мелодии. У нас нет музыкального образования или чего-то такого. Просто в то время нам казалось очевидным, что электронная музыка станет самым актуальным направлением. Рок в его тогдашнем состоянии просто не мог развиваться дальше. То, что мы заинтересовались электроникой… ну, кажется, это вышло совершенно логично. 

Вокруг электронной музыки до сих пор сохраняется аура таинственности – все эти рычажки и надписи… людям кажется, что всё это очень сложно. Это не так! Любой здравомыслящий человек сможет играть на синтезаторе. Даже Фил».

Когда они начинали, им приходилось покупать хорошее оборудование и инструменты в рассрочку. «Когда у нас появились первые инструменты, мы просто обязаны были что-то на них записать. Они вдохновили нас начать что-то делать». 

Почти сразу после появления группы трудности, связанные с живыми выступлениями, поставили под угрозу их развитие. 

Поначалу The Human League начали использовать слайды чисто интуитивно. Но они быстро освоились с ними и поняли, что с помощью изображений смогут творчески и уместно улучшить свои концертные выступления. 

Только решив серьёзно заняться музыкой, они осознали как музыкальный, так и визуальный потенциал своих устройств. В истории The Human League было много случайностей и счастливых совпадений. Отыграв первые четыре концерта, они поняли, что смотреть на троих неэмоциональных парней, неловко стоящих на сцене, не слишком интересно и не способствует созданию непомпезного впечатления, которое они стремились произвести. И поэтому к ним присоединился Райт с его камерой, интересом к фильмам и страстной любовью ко всякому барахлу, мелочам и прочей меморабилии. 

«Они мне нравятся. Не они сами, как люди… мне нравится их музыка». 

Уэр: «И поэтому ты решил, что подаришь нам часть своего огромного таланта».

Марш: «А ещё он увлекался коллекционированием фигурок далеков и вкладышей от жевательных резинок, что тогда показалось нам довольно забавным». 

Уэр: «Но с той поры эта его привычка полностью вышла из-под контроля». 

Райт: «Да, сегодня я купил книжку комиксов про Рин-Тин-Тина…»

Остальные: «О боже…»

Райт: «Да, и ещё комикс про «Фантастическую четвёрку», просто отличный».

Очевидно, что в определении содержания слайдов Эдриану помогла его «забавная» страсть к массовой культуре комиксов, но эти картинки действительно необычно соотносятся с эксцентричностью, причудливостью и привкусом сюрреализма в песнях League и усиливают их. 

Уэр: «Думаю, интерес Эдриана к популярной культуре оказался определяющим в том, как мы работаем с изображениями… Повлияло то, что Эдриан абсолютно сдвинутый». 

Райт: «На первом концерте все песни сопровождались кадрами из «Бэтмена», «Звёздного пути» и из нескольких фильмов ужасов, которые я взял напрокат. Они никак не были связаны с музыкой, слайдов у меня тогда не было. Не на чем было их делать». 

Марш: «Сначала мы использовали слайды просто как вспомогательное средство, потому что беспокоились о визуальной стороне группы. Но скоро они стали для нас чем-то большим. Скоро мы поняли, сколько возможностей они открывают». 

Уэр: «Сначала у нас был просто разрозненный набор слайдов, потом мы начали программировать их последовательность. Сейчас отбором слайдов занимается вся группа. Сейчас у нас уже есть хороший запас. Около 400 штук. Иногда они дополняют музыку, иногда – противоречат ей. Они вызывают ассоциации. Некоторые из этих ассоциаций просто потрясающие. Например, “Circus Of Death” сопровождают в одном месте слайды с ракетой, Статуей Свободы и нефтяной платформой. И однажды к нам подходит парень и спрашивает: «Вы читали Маркса?» – «Извините, что?» – «Эти картинки показывает, куда катится капитализм, ведь так?» – «А? Что?» – «Когда появился слайд с нефтяной платформой, я понял, что капитализму пришёл конец». 

Мы поверить в это не могли. Ни один человек в зале не воспринимает слайды так же, как другой. Нам бы хотелось, чтобы на сцене было шесть экранов, и зрители не могли бы охватить всё одним взглядом. И чтобы они уходили с концерта, обсуждая, что увидели и почувствовали, обменивались мыслями. Слайды остаются на экране в течение какого-то времени, так что можно впитать в себя изображения на них, тогда как видеофильмы, которые мы тоже собирались использовать, навязывают тебе свой способ мышления. Когда смотришь на слайды, нужно больше подключать собственное воображение». 

Сыграв 50 концертов, они выработали сложное, стабильное и ассоциативное равновесие между музыкой и слайдами. Они превратились в сильную и необычную «живую» группу, лучше всего смотрящуюся в большом концертном зале… музыканты почти не двигаются и выглядят довольно напряжённо, по всему пространству сцены расставлено оборудование, у их синтезаторов деревянные корпуса. По другую сторону от этой чисто функциональной деятельности быстро и упорядоченно мелькают слайды. Их концерты интересны, разнообразны, их музыка никогда не звучит монотонно и под неё хорошо танцуется. 

«ДРУГИЕ МУЗЫКАНТЫ ПО-НАСТОЯЩЕМУ НАС НЕНАВИДЯТ. ЛЮДИ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ИГРА НА МУЗЫКАЛЬНЫХ ИНСТРУМЕНТАХ БЫЛА ОКРУЖЕНА НЕКИМ ОРЕОЛОМ ТАИНСТВЕННОСТИ. ТИПА «МЫ ЛУЧШЕ ВАС». НО МЫ НИКОГДА НЕ СТАНЕМ ЗАЦИКЛИВАТЬСЯ НА ТЕХНОЛОГИЯХ ИЛИ ТЕХНИЧЕСКОМ МАСТЕРСТВЕ. МЫ ИГРАЕМ НА МУЗЫКАЛЬНЫХ ИНСТРУМЕНТАХ ПОТОМУ, ЧТО ЭТО ЛЕГКО. БОЛЬШЕ ЛЮДЕЙ ДОЛЖНЫ ЭТИМ ЗАНИМАТЬСЯ. ПУСТЬ ИДУТ ПОКУПАЮТ СЕБЕ СИНТЕЗАТОРЫ И САМИ СОЧИНЯЮТ МУЗЫКУ». 

В НАЧАЛЕ ПРОШЛОГО ГОДА кто-то предложил группе отправить свою запись Бобу Ласту, на тот момент менеджеру The Rezillos, чей лейбл “Fast” только появился, был готов рисковать и действительно имел успех. 

«Мы так и сделали, и он сказал нам: «Да, я выпущу ваш сингл». Он сначала думал, что запись, которую мы ему прислали, и так нормальна, но в конце концов мы её перезаписали на двухдорожечной плёнке».

Вышедший под названием “Being Boiled” сингл (с “Circus Of Death” на второй стороне) с дерзкой подписью на обложке «Электронно ваши» – это грубое, но завораживающее воплощение их звучания.

К настоящему времени Ласт стал их менеджером. 

«Он стал нашим менеджером благодаря “Fast”. Он выпустил наш сингл и сказал, что поможет нам, но не хотел быть нашим менеджером из-за The Rezillos. Мы с ним даже не встречались лично вплоть до концерта в августе почти через шесть месяцев после того, как он выпустил наш сингл. До того момента мы всегда говорили с ним только по телефону. Он выглядел не так, как мы ждали. Оказалось, что он неприятный тип!»

Тем не менее, группа верит в инициативность Ласта и его умение вести дела. Однако после выхода “Dignity Of Labour” все их последующие работы будут выпускаться на крупном лейбле. 

Их настоящий взлёт начинается именно сейчас. Благодаря тому, что Banshees, с которыми группа ездила в тур в конце прошлого года и которые, как вы, должно быть, помните, известны своим придирчивым подбором групп, сопровождающих их в туре, убедили сотрудников компании “Polydor”, что у The Human League есть существенный коммерческий потенциал, кажется, что именно “Polydor” суждено прибрать к рукам самую свежую из ещё не имеющих контракта с мейджор-лейблом групп по эту сторону от Ирландии. Я уже поставил на то, что до конца лета у них выйдет хит-сингл. Сама группа ждёт выхода своего дебютного альбома с нескрываемой тревогой. Несмотря на зрелость своего концертного звучания, в настоящей студии они были всего однажды, когда записывались для программы Джона Пила, и результат не слишком им понравился. На этот раз они не забудут о том, что существует опасность увлечься и слишком усложнить некоторые песни. 

«Нам приходится за этим следить. Например, в 24-дорожечной студии, если мы туда когда-нибудь попадём, будет огромное количество дорожек. Большинство рок-групп одни только барабаны пишут на 10 дорожках, а мы можем записать всю песню всего на четырёх дорожках, и это даёт нам огромный простор, с которым мы можем играть. И может возникнуть соблазн заиграться. Нам надо контролировать себя». 

Есть ли шанс, что пластинку будет продюсировать кто-нибудь вроде Боуи или Ино...?

«Проблема с известными продюсерами в том, что это завышает ожидания и неизбежно приведёт к разочарованию, если мы не оправдаем эти ожидания. Мы не можем исключить такую возможность. После того шума, который подняли, например, вокруг Devo, их альбом по-настоящему разочаровал». 

«МЫ ХОТИМ, ЧТОБЫ К НАМ НА КОНЦЕРТЫ ПРИХОДИЛО СТОЛЬКО ЖЕ ПУБЛИКИ, КАК В КИНО».

THE HUMAN League – это заманчивый, с трудом поддающийся описанию мимолётный намёк на то, во что превратятся досуг и развлечения в будущем. С до противного радостным предвкушением они ждут, когда будут доступны видеодиски, потому что тогда группа станет всеобъемлющей. Они надолго задержатся в музыке. 

Самое важное, что они делают, – это демистифицируют синтезатор. 

Кроме того, они просто замечательная рок-н-ролльная группа: обвинения в нехватке непосредственности и эмоциональной близости со слушателями исходят от тех добровольных циников, которым ещё предстоит испытать Опыт The Human League. Они настолько же глубоки, как Public Image Ltd, и настолько же тривиальны, как Monkees, настолько же провокационны, как Роберт Силверберг. 

Подождите, пока они вырастут ещё выше!

Мы оставляем их спорить друг с другом. 

Оуки: «Я просто не понимаю, зачем мы должны ездить по всей стране в жуткий мороз с концертами на «разогреве» у других групп». 

Уэр: «Я думаю, то, что мы делаем, – это лучший способ людям узнать о нас». 

Марш: «Я тоже так считаю, и, по-моему, ты совершенно не прав». 

Райт: «Я хочу, чтобы вы это записали… Я сейчас пишу научно-фантастическую книгу о…».

И.Т.Д. И.Т.Д. И.Т.Д.  

«Бонанца», «Перекрёсток», «Ферма Эммердейл», шоу Томми Купера, «Агент А.Н.К.Л.» – названия британских и американских телесериалов и телепрограмм. 

Джерри Андерсон – английский теле- и кинопродюсер, режиссёр. 

Роберт Силверберг – американский писатель, автор научно-фантастических книг.