Оригинал: http://attitude.co.uk/interview-wentworth-miller-talks-mental-health-hollywood-and-homophobia/
Полная версия: https://www.facebook.com/notes/wentworth-miller/attitude-magazine-interview-2016-complete/1782282548651346
«ВЕНТВОРТ МИЛЛЕР: ГЕРОЙ ЭКШНА И
ЧЕЛОВЕК ДЕЙСТВИЯ»
РОДИВШАЯСЯ В БРИТАНИИ ЗВЕЗДА ГОЛЛИВУДА
ВЕНТВОРТ МИЛЛЕР ЗНАЕТ ВСЁ ОБ
ОТЧАЯНИИ И ДЕПРЕССИИ. ОБ ОТВРАЩЕНИИ К СЕБЕ И МЫСЛЯХ О САМОУБИЙСТВЕ. НО ОН
ОДЕРЖАЛ ВЕРХ НАД НИМИ ВСЕМИ, СЫГРАЛ РОЛИ В НЕСКОЛЬКИХ СЕРИАЛАХ, ВОШЕДШИХ В
ЧИСЛО САМЫХ ПОПУЛЯРНЫХ ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ ТЕЛЕХИТОВ, И ОЧЕНЬ ОТКРЫТО ПРИЗНАЛ СВОЮ
НЕСТАНДАРТНУЮ СЕКСУАЛЬНОСТЬ. НЕУДИВИТЕЛЬНО, ЧТО ОН НАШ «ЧЕЛОВЕК ГОДА».
Текст: Гарет Маклин
Фото: Магнус Хастингс
Стиль: Джозеф Кочариан и Джин Янг
[В
квадратные скобки взяты части, присутствующие в полной версии интервью, но
отсутствовавшие в его журнальной версии.]
Что поражает,
когда читаешь официальное послание Миллера, так это то, насколько
прочувствованны и как больно задевают за душу его слова, как он откровенно рассказывает о своих чувствах, – от
отчаяния до непокорности – и как призывает других людей, испытывающих похожие
чувства, протянуть руку и попросить помощи, которую могут оказать разнообразные
организации. «Кому-то не всё равно», – твёрдо говорит он. И это так.
СЕГОДНЯ МИЛЛЕРУ не всё равно. Он поддерживает различные
организации, занимающиеся предотвращением самоубийств, – например, The Trevor
Project («Проект Тревор») – службу «телефона доверия» для молодёжи от 13 до 24 лет c нетрадиционной
сексуальностью или сомневающейся в своей сексуальной ориентации.
Недавно он сотрудничал с The Mighty
(«Могущественные») – онлайн-сообществом для людей с ограниченными
возможностями/болезнями/психическими заболеваниями, и снялся в видео, где
предпринята попытка показать, что значит испытывать депрессию.
Если у вас депрессия, вам стоит его
посмотреть. Это напоминание о том, что вы не одиноки.
Если депрессии у вас нет, оно может
помочь вам понять, как живут те, кто страдает от неё.
Миллер, автор сценария вышедшего в
2013-м году фильма «Стокер», в котором снялись Николь Кидман и Миа Васиковска,
вовсе не обязан делать хоть что-то из этого. Совсем нет. Если бы он был в
большей степени расчётливым голливудским игроком и в меньшей – достойным
человеком, он мог бы просто вскользь упоминать об этих организациях в своих интервью.
Он мог бы признаться в событиях своего
прошлого, но на этом закрыть тему, побоявшись стать неким символом «сдвинутых»
геев (а я отношу себя к этой категории), цинично нацелившимся на привлечение
(конечно же, очень желанной) аудитории зрителей-геев/склонных к суициду/с
психическими заболеваниями. Но он не делает этого.
Во время нашего интервью Миллер
проявляет себя как думающий, состоявшийся актёр, глубоко размышляющий над своими
ролями, но также и как хороший, добрый человек (который – не могу не сказать об
этом – невероятно сексуален). Вентворт Миллер на своём примере подтверждает,
что героям не обязательно носить плащи и обладать сверхспособностями.
Хотя вообще-то в сериале «Легенды
завтрашнего дня» Миллер играет в
некотором роде именно супергероя. В роли Леонарда Снарта/Капитана Холода он
работает в одной команде с Артуром Дарвиллом из «Доктора Кто», Брэндоном
«Суперменом» Раутом и своим коллегой по «Побегу» Домиником Пёрселлом. Чем
Миллер объясняет эту популярность супергероев, становящихся сегодня как никогда
распространёнными в поп-культуре?
Если перефразировать слова песни Бонни Тайлер, «требуем» ли мы «героев»? «Дело здесь
в непохожести, – рассуждает он. – Я думаю, что большинство сюжетных линий о
супергероях именно об этом. Сначала кого-то наказывают, потому что они не
вписываются в норму, потом они обнаруживают, что именно то, чем они отличаются
от других, спасёт мир.
Судя по всему, у комиксов огромная
аудитория ЛГБТК-поклонников. [Мне кажется, что,] возможно, это не случайное
совпадение».
У сегодняшних супергероев больше недостатков,
чем когда-либо, они больше похожи на обычных людей – они, вероятно, всё такие
же непобедимые, но точно не непогрешимые. Наверное, лучший тому пример –
Джессика Джонс из комиксов Marvel. Почему,
как ты думаешь, так происходит? [Почему, по-твоему, произошло такое изменение в
том, как нам представляют этих героев?]
Я думаю, что мы всё больше и больше
ждём, что увидим на экране некое отражение нас самих, – или, возможно, даже
требуем этого. Поэтому вполне объяснимо, что наши супергерои постепенно оказываются
больше такими же, как мы. Более несовершенными. Больше похожими на людей. Им
труднее становится делать их правое дело. Они не всегда знают, в чём оно
заключается. Иногда именно в этом и состоит смысл истории. В том, чтобы понять,
что же правильно. [В конкретной
ситуации.]
Что ты думаешь по поводу состояния нашего мира
сегодня? Ты больше оптимист или пессимист?
Первый вариант. Обычно. Я верю – я
выбираю верить – в то, что люди поступят правильно. Я выбираю верить в то, что
если оставить двух людей, которые ненавидят друг друга, не важно за что, на
острове посреди океана, и сделать так, чтобы их выживание зависело от того,
поладят они или нет, в конце концов они к этому придут. Это же как Земля. Этот
остров – это Земля, океан – это космос. [Мы просто пока ещё не решили принять
для себя этот взгляд на вещи. Или обстоятельства пока ещё не вынудили нас это
сделать.]
Каким был твой личный путь, не под прицелом
кинокамер, приведший к каминг-ауту?
Это был долгий путь. Я сделал это по-своему.
И за своё время. Когда я был готов – эмоционально, умственно, духовно. Когда у
меня уже была выстроена система поддержки. Я думаю, это очень важно. Сначала
заложить прочный фундамент, а потом принимать значимые жизненные решения.
Смотреть на твой каминг-аут через призму
карьерного выбора – это ошибочно? Твоё решение было больше личным, чем профессиональным?
Решение рассказать о себе – рассказать
о себе публично – никак не было связано с моей профессиональной жизнью. Я
прожил десятилетие своего двадцатилетия и [первые годы] тридцатилетия,
сосредоточившись на карьере, стремясь добиться успеха. Всё остальное ушло на
второй план: друзья, семья, другие люди. Это всё было важно лишь во вторую
очередь. Но потом мне исполнилось сорок, и все стало наоборот. Теперь карьера
по степени важности стоит на последнем месте, а первостепенную важность имеют
люди. Говорить о том, во что я верю, быть честным, быть в согласии с собой.
Сейчас это мои приоритеты. Не думаю, что я когда-либо был более заинтересован в
людях и менее заинтересован в Голливуде, чем сейчас.
Какими бы причинами ни руководствовался ты сам,
многие актёры-геи сегодня продолжают скрывать свою сексуальную ориентацию,
стремясь обезопасить свои карьеры и не отпугнуть зрителей из «американской глубинки»,
хотя, конечно, эта ситуация меняется, пусть и не такими быстрыми темпами, как
хотелось бы думать [нам,] либералам. Как ты считаешь, почему в некоторых людях
так прочно сидит гомофобия? [И до какой степени сама эта система – Голливуд,
агенты, специалисты по связам с общественностью, менеджеры и т.д., которые
отговаривают своих клиентов открыто говорить о себе, частично обуславливает эту
проблему?]
Я думаю, проблема здесь может
заключаться в Голливуде. Я шесть лет проработал временным ассистентом на
киностудиях и с руководителями телекомпаний. Я провёл бок о бок с ними много
времени, видел их «за сценой». И большинство из них ведомы чувством страха. Я
не думаю, что типичный босс компании решает не нанимать на работу
актёра-открытого гея потому, что ненавидит геев. Голливуд – это бизнес. Это
корпорация. Её цель – прибыль. И если я руководитель кинокомпании и пытаюсь
угодить хозяевам своей корпорации и гарантировать успешные премьерные выходные
– а шанс собрать большую кассу даётся только один раз – и если я хочу сохранить
крышу над головой и мне приходиться выбирать между тем, чтобы пригласить на
главную роль в своём фильме актёра традиционной ориентации или актёра-открытого
гея, я выберу первого из них, потому что не хочу подвергаться опасности отпугнуть разные возрастные группы зрителей. Это
происходит не потому, что я ненавижу геев. Так я это понимаю. Я могу быть
неправ.
Когда ты в последний раз сталкивался с
гомофобией? [Можешь описать, что случилось, и какие это вызвало у тебя чувства?]
Наверное, на моей официальной странице
в «Фейсбуке». [Я сам её администрирую и мне всегда нравится читать комментарии,
когда есть время. И большинство из них приятные.] Это место, где я всегда
получаю поддержку, но время от времени там попадаются комментарии в стиле
«умри, гомик», и это всегда неожиданно. Но я [просто] напоминаю себе, что я –
это пустой экран, на который кто-то, кого я не знаю, проецирует свои заморочки.
Эти комментарии направлены на меня и, кажется, пишутся обо мне, но на самом
деле эти люди пишут о себе. Это их действия. Не мои.
Не чувствуешь ли ты, что не был бы той
творческой личностью, которой ты являешься сейчас, если бы не испытал
депрессию? [Другими словами, и если выражаться не слишком пафосно, – рождается
ли из боли искусство?]
Я не знаю. Я бы поостерёгся
романтизировать депрессию, потому что в ней нет ничего романтического. Она
опустошает. Но она дала мне материал для работы. [Да.] Она заставила меня
научиться превращать солому в золото. В творческом смысле. Чтобы выжить. Во
многом из того, что я пишу, – сначала в сценариях, а теперь в персональных
эссе, которые публикую на странице в «Фейсбуке», – я рассказываю о тех вещах,
которые испытал сам. О болезненных вещах. Записывать их – это был исцеляющий процесс.
Делиться своими текстами с другими людьми – исцеляет. Знать, что некоторые из
них восстанавливают себя, когда читают что-то, что я написал, чувствуя, что они
не одиноки, – это тоже лечит. Самовыражение чрезвычайно важно – через любое
средство, которое вам доступно. [Просто] найдите что-то, что хорошо работает в
вашем случае, и начните выводить то, что причиняет вам боль, наружу.
Как ты считаешь, связана ли стигматизация, следующая
за признанием в том, что у тебя есть проблемы с психическим здоровьем, со
страхом выглядеть слабым или ранимым? [По-моему, это так.]
Возможно. Я согласен с тем, что мы
боимся быть слабыми. Или что нас будут воспринимать слабыми. Но я не
рассматриваю слабость и ранимость как одно и то же. Для меня быть ранимым – это
быть эмоционально открытым. Проницаемым. Я не возражаю, если обо мне думают,
что я ранимый. Я думаю, что быть ранимым существенно важно, если я хочу
интересоваться чем-то ещё кроме себя самого. Но, бывало, люди путали это качество
со слабостью. Особенно в этом бизнесе. Тогда мне приходится доставать меч.
[Почему, как ты думаешь, мы (в большинстве
случаев) относимся к ранимости с таким презрением/тревогой/страхом? В одном из
её знаменитых выступлений на Ted
Talks, Брене
Браун рассказывает о том, как ранимость необходима тем, кто живут «искренне».] Насколько
для тебя сложно или легко быть ранимым? [Кстати, то самое выступление на Ted Talks можно
посмотреть здесь: https://www.ted.com/talks/brene_brown_on_vulnerability?language=en]
Если говорить обо мне, то ранимость
требует тренировки. Потому что мир может быть ужасным местом. Ужасным для
квир-сообщества, для людей с не белым цветом кожи, для людей с нестандартной
сексуальной ориентацией и не белым цветом кожи. Оставаться открытым, ставить
себя на место другого, когда даже на своём
месте нужна практика и осознанность и мужество просто чтобы крепко стоять
на ногах, – всё это требует тренировки.
И намеренности.
Ты на себе испытал действие ядовитой «цифровой»
злобы, когда в Интернете появился мем, высмеивающий набранный тобою лишний вес.
Что ты чувствовал по этому поводу тогда и что ты чувствуешь по этому поводу
сейчас?
В тот момент это меня расстроило. Но
из той ситуации вышло что-то положительное. Несколько положительных вещей.
Во-первых, я смог потренироваться в самовыражении и вынести её – свою
расстроенность – прочь из себя и на бумагу. Потом, когда я сделал этот текст
доступным публично, люди откликнулись на него. Откликнулось много людей. Именно
об этом я и говорил в начале нашей беседы. Что самовыражение может сослужить хорошую
службу тебе, но также может оказаться полезным и для других.
Как ты думаешь, почему люди бывают такими
жестокими? Почему в обществе в целом и в гей-сообществе в особенности сейчас
так распространена критика тела?
Думаю, частично это объясняется тем,
что люди – все люди, не только то сообщество, о котором ты говоришь, – считают,
что если ты хочешь относиться лучше к себе, то тогда тебе надо «порвать на
части» кого-то другого. Не думаю, что это подействует именно так. Отняв силу у
тебя, я не стану сильнее. Это не продлится долго.
Раскритиковав кого-то в пух и прах, я
могу почувствовать себя хорошо – секунд так на пять, но потом мне снова станет
паршиво. Поэтому мне придётся сделать это снова. И снова. И снова. Это
зависимость. Я всегда ищу очередную дозу. Потому что я никак не проработал свою
главную проблему – а именно, почему вообще я чувствую себя паршиво.
ВЕЛИКОДУШИЕ МИЛЛЕРА (а) производит очень сильное впечатление; (б)
слегка выводит из себя, хотя и исключительно приятным образом; и (в) наглядно
демонстрирует то, что он, отвечая на мой вопрос о том, как можно сгладить противоречия
между людьми в Америке, описывает как развитие умения сопереживать.
«Регулярно, неустанно открываться перед
теми людьми, которые не такие, [как мы], – это наша основная задача, – говорит
он. – Если я живу в маленьком городе и знаю о других социальных группах –
мусульманах, трансгендерах, о ком бы то ни было ещё, только с помощью
телевидения и тех веб-сайтов, на которые я захожу потому, что они отражают мои
собственные взгляды, и где я чувствую себя удобно и спокойно, тогда как я могу
узнать, что значит быть на их месте?
Никак. Я должен хотеть и сознательно
стремиться смело выходить за пределы заднего двора собственного дома. Мне
приходится делать этот выбор».
Миллер совершенно точно сделал этот
выбор. И пусть он сам, вероятно, не согласится с этим определением, такой уж у
него характер – это делает его вдохновляющим примером для подражания, путеводной
звездой надежды на то, что жизнь может стать лучше даже тогда, когда она
кажется такой мрачной.
Вентворт Миллер: настоящий мужчина –
который, к тому же, по-настоящему сексуален.
Я ведь не забыл упомянуть, как он сексуален?
Кажется, нет…
Дополнительные
вопросы и ответы из полной версии интервью:
1. «Супергерои» сейчас популярны как никогда –
благодаря огромной киновселенной Marvel и,
конечно, «Легендам завтрашнего дня» DC. Чем ты
объясняешь популярность таких персонажей и сериалов? Из-за каких событий,
происходящих сейчас в реальном мире, возникла такая страсть к вымышленным
супергероям (даже если, как в случае с Капитаном Холодом, определение «герой»
не совсем им подходит)?
(Ответ
дан в тексте журнальной версии интервью.)
3. Как ты думаешь, популярность таких
сериалов, как «Легенды завтрашнего дня», основана на оптимизме зрителей –
потому что в них показывается мир, в котором хорошие, но не лишённые недостатков
люди продолжают бороться со злом? Или же всё-таки зрители, в конечном счёте,
пессимисты, так как мы, аудитория, утешаемся мирами комиксов потому, что нам
так больно и сложно иметь дело с реальным миром?
Я не знаю. И то, и другое? Я не
специалист по этому жанру. Но всё же я сказал бы, что да, комиксы и фильмы, в
конечном счёте, призваны отражать оптимистический взгляд на мир. Показывать,
что добро действительно одерживает триумф над злом. В конце концов. Но прежде
чем это случается, злу, кажется, дают вволю разгуляться. По крайней мере, по
версии Голливуда. И я чувствую, что нас тоже приглашают поучаствовать в этом
пире.
4. Если принимать во внимание, какой
разобщённой кажется Америка тем, кто смотрит на неё со стороны, – из-за раскола
между теми, кто поддерживает Клинтон, и теми, кто поддерживает Трампа, из-за постоянно
возрастающего количества убийств чернокожих мужчин и женщин полицией, из-за несогласия
между теми, кто выступает за право носить оружие, и теми, кто против этого
закона, – насколько разобщённой кажется Америка тому, кто живёт в ней?
Это сложная для обсуждения тема. Я
могу сказать следующее – я работал за пределами США и путешествовал за
пределами США. И ни одна страна не идеальна. У всех есть свои проблемы.
5. Как, по-твоему, могут быть преодолены эти
противоречия? Или же они настолько органично входят в саму ткань жизни
американского общества, что если с ними пытаться что-то сделать, то они станут
только глубже и уродливее?
Я думаю, что ключевой момент здесь –
это развитие умения сочувствовать…
(Далее
ответ в тексте журнальной версии интервью.)
5. Сменилась ли «американская мечта»
«американским кошмаром»?
Каким бы ни было положение, не думаю,
что всё уже готовы опустить руки. В том числе и я.
9. Как человек смешанных кровей и с двойным этническим
происхождением, что ты ощущаешь, когда видишь в новостях, что ещё одного
молодого чернокожего парня застрелили полицейские?
Мне не очень нравится выражение
«двойное этническое происхождение». Я не могу разделять своё происхождение на
две отдельные части. Но если отвечать на твой вопрос – я чувствую усталость. И
грусть. И злость. И недовольство. И хотел бы думать, что чувствовал бы всё то
же самое, даже если бы не был человеком смешанных кровей.
9а. Почему, как ты думаешь, сейчас так часто в
кого-то стреляют? Неужели это объясняется всего лишь закреплённым на уровне
ведомства расизмом американских правоохранительных органов – а если нет, то
почему нет?
На этот вопрос наверняка можно дать миллион
ответов. Из того, что я читал, я понял, что милитаризация – намеренная
милитаризация полиции – частично ответственна за это. Это как с написанием
сценариев – я не стану давать одному из своих персонажей пистолет, если не
планирую, что он им воспользуется.
12. Если вдруг эту статью будет читать какой-то
подросток, испытывающий трудности из-за своей сексуальной ориентации или подвергающийся
из-за неё преследованиям или думающий о самоубийстве из-за положения, в котором
он оказался, что бы ты ему сказал?
Знаешь, я бы сказал то же, что уже
сказали другие: всё изменится к лучшему. Однажды ты найдёшь своё племя. Просто
надо верить, что где-то есть люди, которые полюбят тебя и будут ценить тебя
таким, какой ты есть. Но правда жизни такова, что, возможно, пока что тебе придётся
побыть своим собственным племенем. Тебе, возможно, придётся быть своим
собственным лучшим другом. В школе тебя этому не научат. Поэтому начинай
работать над тем, чтобы полюбить себя. Позаботься о том, чтобы говорить с собой
вслух и про себя так же, как ты говорил бы с лучшим другом. Или так, как бы ты
хотел, чтобы твой лучший друг говорил с тобой.
14. Может показаться (наверное, тем, кто с
ними незнаком), что актёрская работа – это для экстравертов, а писательская –
для интровертов. Как актёр и писатель, согласен ли ты с тем, что это
(предположительно, упрощённое) обобщение соответствует действительности?
Нет. Я думаю, что есть актёры,
экстраверты и актёры-экстраверты. Я бы отнёс себя к первой категории. Если
говорить о писателях – то тут я не знаю. Наверное, и о них можно сказать что-то
подобное.
15. Чего одного тебе бы хотелось больше иметь
в жизни, что бы улучшило её качество?
Масло лаванды. Я наношу немного его на
внутреннюю сторону запястий каждое утро. Это единственный аромат, которым я
пользуюсь. И оно у меня почти закончилось.
Подписи к фото из журнальной версии
интервью:
1. На Вентворте худи от Givenchy,
дизайнер Риккардо Тиши.
2.
На фото:
«Чтобы
помочь остановить
Стыд
Стигму
Молчание
#ПричиныПочемуЯГоворю»
ПОМОЩЬ:
Ранее в этом году Вентворт выступил с речью на конференции activeminds.org,
посвящённой проблемам душевного здоровья.
3. ЛОМАЯ СТЕРЕОТИПЫ: Слева: Вентворт в «Побеге» в 2005-м. Внизу: в
сиквеле, который должен выйти на экраны в следующем году.
4. На Вентворте шарф (дизайнер Марчело Бурлон), кольца (его
собственные).
5. На Вентворте худи от Givenchy,
дизайнер Риккардо Тиши.
6. ЛЕДЯНОЙ ВЗГЛЯД: Вентворт играет Капитана Холода/Леонарда Снарта в
сериале «Легенды завтрашнего дня».
No comments:
Post a Comment